— Галия! Нас же соседка приглашала на чай. — вспомнил я. — Пойдём, зайдём. Похоже, она одинокая…

Взяли коробку крекеров от Шадриных, запрошенного вчера кота и постучали в дверь к соседке.

Ирина Леонидовна, как будто, ждала нас. Попросила Галию опустить котёнка на пол для соблюдения формальностей.

— Пусть походит здесь для вида. И будем считать, что домовой переселился.

— Какой домовой? — не понял я.

— Так, а кота зачем в дом первым запускают? На нём домовой переезжает. — улыбаясь, объяснила хозяйка, расставляя чашки на столе.

Галия вызвалась ей помочь. А я ходил, вокруг оглядывался. Люблю чужие дома. Они могут так много о своих хозяевах рассказать. Покажи мне свой дом, и я скажу кто ты!

На удивление, тут уже много было сделано всего. И мебель расставлена. Когда соседка успела? Явно кто-то ей авральными темпами помогал.

Квартира была заполнена книгами. Не теми красивыми нетронутыми книгами, которыми стенки заполняют, чтобы создать впечатление читающей семьи. А старыми зачитанными книгами в обложках из газет и с закладками.

Коллекция пластинок. Всё больше классика, но были и современные. На подоконнике стопка фотографий в рамках. Повесить некому…

— А это вы куда хотели? — спросил я, показывая на эти фотки.

— Да вот здесь, над рабочим столом. — показала Ирина Леонидовна.

— Давайте, повесим. Что они лежат?.. — предложил я.

Принёс ручную дрель, дюбели и принялся за работу. К счастью, удалось высверлить отверстия между кирпичами, фотографии весят немного, а так значительно быстрее. В первую дырку попал случайно, повезло просто, а потом уже найденной линейкой вымерял, где другие должны быть, прежде чем сверлить. Так что уже через час мы развешивали фотографии. С каждой было многое связано. Ирина Леонидовна рассказала нам о своих родителях, о своей молодости. О погибшем муже. Добрались до фотографий сына… Где он? Жив вообще? Вдруг, нет, спросишь, расстроишь женщину… Пока я решал, спрашивать про сына или нет, Галия всё выяснила.

— Ой, а это кто? — показала она на фото молодого человека, явно участвующего в каких-то раскопках. За ним были барханы и яма, огороженная палками с натянутой веревкой.

То ли археолог, то ли палеонтолог. — прикинул я.

— Это сын мой Иван. — с гордостью сообщила хозяйка.

— А где он? — с детской непосредственностью тут же спросила жена.

— В экспедиции в Египте. — ответила Ирина Леонидовна

О! Значит, жив, здоров. Можно про него расспрашивать.

— Археолог? — уточнил я.

— Да. — с нескрываемой гордостью ответила хозяйка.

— Как интересно! — воскликнула Галия.

— Там, — Ирина Леонидовна кивнула головой во вторую комнату, в которой мы ещё не были. — будет кабинет Ванечки. Там много интересного… Только я не смогу рассказать об экспонатах, так же занимательно, как он. И они еще в ящиках, я сама боюсь их распаковывать. Не дай бог что разобью, он расстроится.

Она принесла с кухни горячий чайник, и мы с женой без приглашения переместились за стол.

— А когда он приедет? — тут же спросила Галия.

— На новый год обещал.

— Будем ждать с нетерпением этой встречи. — признался я. — Расскажет про Египет…

А сам принялся вспоминать, что я знаю про Египет. Так, вроде бы именно в начале семидесятых у СССР сильно с ним испортятся отношения… Надо глянуть в газетах, нет ли там уже сейчас каких-то скрытых намеков. А то сын соседки может приехать домой раньше, чем планировал.

Мы пили чай. Ирина Леонидовна сама оказалась очень интересной личностью, документовед, историк-архивист, преподает в историко-архивном институте. Лично меня поразило, что она до таких лет сохранила увлечённость и интерес к своей сфере деятельности. Абсолютно закономерно, что у неё сын археолог.

Мы очень приятно побеседовали. Как я и думал, Галия осталась в полном восторге от новой соседки. Думаю, теперь она часто будет к ней захаживать. Здорово, когда есть нормальные соседи, у которых можно соль там или спички без проблем одолжить, или кота оставить, если куда уехать надо. Я сразу заметил, что к кошачьему племени она неравнодушна. Другое дело, что наш приемыш этого теплого отношения не оценил. Под конец пребывания снова орать начал, требуя вернуться обратно домой, к обжитой коробке.

Остаток вечера провели, играя с Мурчиком под звуки гамм от соседей. Вот же не повезло, что кто-то из соседей на музыке повернут. Эх!

Рассказал Галие, что поговорил с Викторией Францевной насчёт Дианы.

— Она ответила, милости просим. — рассказывал я. — Представляешь?

— Так и сказала? — удивилась жена.

— Ну, а что ты думаешь, такая женщина не сможет поставить на место одну недалёкую выскочку?

— Эта сможет… — подумав, ответила Галия. — Хорошо, что ты с ней поговорил.

Конечно, хорошо. У самого от сердца отлегло.

На следующий день задержался немного после пар в университетской фотолаборатории. На меня там уже никто не обращал внимания, Прожектору всё можно.

Первые кадры плёнки Фотоснайпером запорол. Пока догадался объектив поменять… А вот потом вполне годные кадры получились. Напечатал всех кадров в обычном формате по одному. Что-то себе оставим, что-то бабушкам отвезём. Сделал большой портрет жены с котёнком на руках в самом большом формате, какой нашёл. Вставлю в рамку и повешу на стене в спальне. Наделал фоток с бабушкой для Балдина. Много тоже не надо. Повесил свои фотки сушиться в уголке, чтобы глаза никому не мозолили, ещё и отвернул их лицом к стене. Завтра заберу.

Потом заехал-таки в комиссионку. И батя советовал, и сам я помнил, как мы делали когда-то набеги на «комки» в поисках чего-нибудь этакого. Хорошо, что вчера не доехал. А то точно, прикупил бы что-нибудь, не зная, что батя насчёт новых гарнитуров уже договорился. Удачно меня Сатчан тогда тормознул.

Ходил по магазину как по музею. Посуда у нас есть. Постельное бельё есть, только привезти от мамы надо.

О! Какая вешалка! Настоящие лосиные рога на деревянной голове лося. Не гигантские, как раз, для нашей квартиры подойдут. Деревянная голова очень искусно вырезана, с мелкими деталями. Тридцать пять рублей, конечно. Но для такого шедевра не жалко.

Мне завернули их в бумагу, но она тут же прорвалась. Я так и тащил их обняв и прижав к себе по городу, потом в метро.

Пришёл раньше жены. Вторник, она на заводе. Мурчелло спал в одном из моих тапков. Осмелел, значит, выполз из своей коробки и начал осваивать пространство. Переложил его в тапок Галии. Хотел поскорее новую вешалку в прихожей повесить, чтобы до её прихода успеть.

Вещь тяжёлая, нужно отверстия сверлить под дюбеля. Минут сорок два отверстия ручной дрелью мучил. Одно далось легко только потому, что между кирпичами было, а вот второе в кирпиче пришлось сверлить долго и муторно.

Нет. Так я кухню полгода буду вешать. — рассуждал я, вешая рога. — Надо электродрель искать.

Больше часа мучений и вуаля! Поставил чайник, скоро жена придёт. Ужина нет, обойдёмся бутербродами с колбасой.

Тарас с самого утра решил, что сегодня после пар он поговорит с дочерью. Час икс приближался, настроение всё больше портилось.

Тарас заранее подошёл к Диане, предупредил, что есть серьёзный разговор, и попросил зайти к нему в кабинет после пар.

Диана недоумённо взглянула на него тогда, но ничего не спросила.

После пар она пришла и расслабленно уселась перед ним, у него мелькнула мысль, что она не чувствует за собой никаких грехов и вполне довольна собой.

— Диан, что это за история с кулаками и жадностью? — сходу спросил он.

— Всё правильно. Галия и Пашка ведут себя, как последние жлобы. — заявила она с возмущением.

— И в чём это проявляется? — устало спросил отец.

— Они жлобствуют.

— Это как? Конкретно можешь объяснить?

— Они… жадничают, не делятся.

— Чем не делятся и с кем?

— Всем не делятся со мной…

— Диана, а ты им кто? Чтобы они с тобой делились? Может, ты им добрая сестра и подруга? Может, ты для них последнюю рубашку с себя сняла и спасла их? — отец начал терять терпение и Диана это чётко уловила. — Что ты молчишь, Диана? Я устал, ты слышишь, я устал краснеть за тебя перед людьми! Твое потребительское ко всем отношение бьёт по мне, ты понимаешь? Мне перед людьми за тебя стыдно! Ты совершенно не ценишь хорошего отношения к тебе. Отныне ты кругом сама. Поняла? Сама учишься, сама экзамены сдаёшь. Сама все свои проблемы решаешь! Не сдашь сессию, вылетишь из института, вернёшься в Святославль не солоно хлебавши. И виновата в этом будешь сама. Ты поняла?